Президент Республики Южная Осетия

В апреле 2017 года четвертым Президентом Республики Южная Осетия – Алания был избран Анатолий Бибилов, ранее руководивший Парламентом республики. В интервью «Ноеву Ковчегу» он рассказывает об особенностях внутри- и внешнеполитической жизни республики.

– Анатолий Ильич, Ваша победа на президентских выборах была явно не случайной. Многие предполагали, что будет и второй тур, но обошлось одним. На мой взгляд, это говорит об одном: люди возлагают на Вас особые надежды и чаяния. С чем Вы их связываете? Чего ждут от Вас люди? Почему они проголосовали именно за Вас, да еще со столь значимым перевесом?

– Я думаю, что люди хотели в первую очередь справедливости. Хотели определенных изменений в отношениях власти и народа. Исходя из того, что республика у нас довольно маленькая, разделение между народом и властью больно ударяло по ощущению народа. Президент в Южной Осетии выходит из своего кабинета, из этого здания – и он уже в гуще народа. Не должно быть в принципе такого разделения, что власть сама по себе, а народ сам по себе. Вот на этих чувствах, наверное, наш народ и пошел на выборы.

Думаю, то, что выборы закончились уже в первом туре, говорит о том, что люди в какой-то степени объединились вокруг идеи изменений в сторону справедливости отношения к народу. Наверное, во мне они увидели надежду на эти изменения, которую я намерен оправдать. Имеющиеся проблемы в других сферах, конечно, тоже в какой-то степени были катализатором решения на выборах президента.

Многие не верили, что на первом туре все закончится. Абсолютно не позиционирую себя каким-то исключительным человеком – конечно, это не так.

Но доверие, которое оказал народ и которое сегодня есть – это то, из-за чего мы просто не имеем права ошибиться и допустить, чтобы завтра народ говорил о своем выборе с сожалением. Это в первую очередь. Для этого, конечно, мы всё будем делать.

Проблемы, которые также отчасти определили итог голосования – это незаконченное, к сожалению, восстановление тех домов, которые были разрушены во время войны. Что самое, может быть, обидное – ведь на самом деле Россия выделила финансовые средства, которых должно было хватить для того, чтобы построить новый город. Многие мне говорят: а как сейчас пойдет восстановление, надо попросить у России. Я просить у России больше не буду. Это неправильно. Сегодня нам надо самим мобилизоваться, сконцентрироваться на том, чтобы увеличивать бюджет республики, на том, чтобы мы сами могли что-то делать. На самом деле мне уже стыдно всем говорить о том, что у нас еще не восстановлено жилье, и, дорогие наши братья, помогите. Я в любом случае отхожу от этой позиции. То, что не доделано – должно быть доделано.

Обычно меня спрашивают: разве это не проблема той (прежней – ред.) власти, тех людей? Я всегда говорю: не может быть проблем «той власти» и «этой власти». Проблема есть, она существует, и если мы говорим о преемственности власти, то преемственность не значит, что, допустим, предыдущий Президент поддержал человека, который стал новым Президентом. Конечно, нет. Преемственность – это когда достижения, которые были, есть достижения власти, и проблемы, которые перешли от предыдущего руководства, тоже являются проблемами этой власти. Ссылок на то, что это было не при мне, эта проблема образовывалась не при моем руководстве – этих слов в лексиконе президента быть не должно. Подчеркиваю: все проблемы и все достижения лежат на власти как таковой. Власть одна, меняются люди, а власть остается, и эти проблемы, конечно, мы будем решать.

– По городу видно, что изменения – и очень позитивные – постепенно происходят. Я обратила внимание на Ваши слова, что у России помощи вы просить больше не будете. Вы не будете просить, потому что Россия и так будет давать, осознавая свою ответственность за развитие республики? Все-таки у Южной Осетии не так много других источников бюджетных поступлений.

– Мы прекрасно понимаем, что без помощи России нам тяжело будет двигаться. Но проблемы, которые невозможно разрешить без помощи России, давно обозначены. И наши российские коллеги об этом знают, и мы сами об этом знаем. В этом направлении, конечно, помощь России – она будет. Это подчеркивалось во время нашей встречи с Президентом РФ Владимиром Владимировичем Путиным. Конечно, от тех глобальных обязательств, которые взяла на себя Россия, она ни в коем случае не отходит и не будет отходить. Я же имею в виду те проблемы, которые мы сами можем решить. Те проблемы, которые в принципе лежат на плечах руководства республики, а не Российской Федерации. То, что Россия делает – объекты социального характера, помощь в развитии экономики, обеспечении безопасности республики – это основа наших взаимоотношений. Эта духовная связь, историческая связь наших народов – та твердая основа, на которой мы будем строить и наши взаимоотношения, и наше развитие. Это абсолютно понятно.

– В этой связи, думаю, нет нужды в вопросе о нынешнем состоянии югоосетино-российских отношений. Понятно, что они были и остаются братскими, союзническими, стратегическими. Как еще их назвать? В этом плане вряд ли что-то меняется…

– Не меняется, конечно, и не может измениться. Более того, мы для этого и существуем, чтобы наращивать их, а не терять. Другой дороги у нас нет и не может быть в принципе. Россия – это страна, которая спасла народ Южной Осетии от физического уничтожения. К счастью, в отличие от многих других стран, у Южной Осетии не меняется сторона, откуда восходит солнце.

– Проезжая на днях по Цхинвалу, я увидела на штаб-квартире партии «Единая Осетия» плакат «Воссоединим Аланию вместе». Однако этот всем известный лозунг, с которым партия победила на парламентских выборах, в ходе Вашей предвыборной кампании особо не звучал. Вообще, несколько удивило, что в Вашей предвыборной программе политических лозунгов, по большому счету, не было, они были в основном экономическими и социальными. Понятно, что эти проблемы касаются каждого человека, а политика – это, так сказать, надстройка над базисом. Но, наверное, стоит прояснить этот момент. Лозунг воссоединения осетин в составе РФ не снят с повестки дня? Может быть, он наполнился новым содержанием?..

– Ни в коем случае. Ни в коем случае этот лозунг и эта работа не могут отойти на второй план. Это абсолютно неправильно. Да и вообще, это не лозунг, а стратегическая цель народа Республики Южная Осетия. Прекрасно понимаю, что многие против, многие – большинство – за, но в любом случае это не меняет нашего отношения к стремлению к вхождению в состав Российской Федерации. А уже после того, как Южная Осетия будет субъектом РФ, нужно ставить вопрос об объединении Осетии-Алании. Что касается предвыборной программы, то это звучало на всех встречах с избирателями. Однако на сегодняшний момент для народа наиболее важно развитие экономики, на чем мы сейчас и сконцентрировались. Есть и некоторые другие объективные моменты, но это совсем не значит, что идея объединения снята с повестки дня.

– Вы всего четыре месяца являетесь Президентом, и три из них пришлись на лето, а это период отпусков, если не здесь, то в Москве. Многое сделать пока не удается, это естественно. Однако скоро начнется зима, а там уже и апрель – годовщина Вашего официального вступления в должность. К чему вы предполагаете прийти через год президентства? Каков перспективный план, который будет выполнен к этому времени?

– Мной для себя и перед Правительством поставлена задача – посвятить этот год наведению порядка в финансовой сфере. В первую очередь, это финансовое наполнение бюджета республики. За то, что строится, мы должны быть благодарны Российской Федерации. Южная Осетия в данном случае участвует, скажем так, как бухгалтер. Есть совместное решение по строительству объектов социального характера – Россия дает деньги, мы их распределяем между подрядными организациями за работу, которая проводится Российской Федерацией. Наша задача сейчас – сконцентрировать усилия на том, чтобы, насколько это возможно, в административном порядке увеличить доходы республики.

В качестве примера я могу привести подакцизные товары. Для сравнения: с 1 января по 20 июня 2017 года доходы от акцизов составили 1 миллион 640 тысяч рублей. За следующие два месяца, к 1 августа, эти доходы составили более 2 миллионов рублей. Это существенное увеличение. Мы сейчас поставили для себя задачу попробовать увеличить бюджет до конца года до 1 миллиарда рублей. И уже в 2018 году постараться, чтобы собственные доходы бюджета составили до 1,5 миллионов рублей. Это, в принципе, реально. В этом направлении будем менять законы по тем налоговым и не налоговым сборам, которые мы можем нарастить. Причем это абсолютно не скажется на ценах товаров, которые приходят в Южную Осетию.

Сейчас мы прорабатываем проекты, которые позволят открыть собственное производство, в частности, алкогольной продукции, конкретно вина и осетинского пива. Один из крупных объектов – это Ленингорский пивзавод, развитие которого важно для района. Там имеется современное оборудование. Нашли инвестора, который должен вложить в реабилитацию этого завода около 50 миллионов. Это рабочие места, это налоги, это доходы в бюджет. Много и других направлений, где очень серьезный настрой у людей, которые хотят открыть какое-то производство. Мы, конечно, будем всячески им в этом помогать. На сегодняшний день очень заметен наплыв инвесторов, которые хотят войти в республику по самым разным направлениям: и по фермерским хозяйствам, и по овощным культурам, и по производству продукции. В этом плане работа идет.

Предполагается дальнейшее развитие инфраструктуры республики – дороги на Квайсу, на Ленингор, другие населенные пункты. То есть это, опять-таки, будет проектироваться, и понимание у наших друзей в России мы находим. Поэтому дальше будем это всё наращивать.

Объекты, которые определены на этот год, и так уже строятся. Мы сейчас будем определять новые объекты – готовимся к проведению Межправительственной комиссии. У нас очень много предложений, которые уже находят понимание и поддержку в кулуарных разговорах. Все это тоже будет наращиваться. На сегодняшний день 2017 год для меня, как для Президента, и, в принципе, для народа – это, скажем так, день прожить и ночь продержаться. Но в любом случае площадку выстроим в этом году, и, я думаю, 2018 год будет уже годом конкретного созидания.

– Безусловно, планы экономического развития Южной Осетии очень важны. Но есть ли, помимо этого, проекты иного уровня? Не то чтобы превращение Цхинвала в инновационную столицу – это, понятно, пока вряд ли объективно возможно, – однако элементы идейно-смысловых и технологических инноваций, наверное, вполне могли бы здесь присутствовать. Не хотела бы Южная Осетия предложить Кавказу и России, да и самой себе, некую более интересную идею, чем восстановление пивзавода, которое, впрочем, можно лишь приветствовать?

– Проектов на самом деле очень много, но они сейчас в стадии разработки. Когда мы общались с Александром Хлопониным, эти вопросы – сделать какое-нибудь серьезное производство – тоже обсуждали, они прорабатываются. Говорить о том, что мы уже договорились, пока еще чуть-чуть рановато, но это уже не просто идея, а конкретная работа. Какое производство, какого характера – все это находится в стадии рассмотрения. Я думаю, что в любом случае нам необходимо открывать производства. Тем более, если это будет производство какой-то современной техники или оборудования – это, конечно, было бы великолепно. Но в любом случае есть понимание у наших друзей и коллег. Вместе мы это всё просматриваем и прорабатываем. Поэтому в этом направлении будем двигаться и будем работать. Главное – желание, а так – все получится.

– Для того чтобы производства работали, нужны квалифицированные кадры. Есть ли надежда, что Юго-Осетинский Государственный университет станет кузницей таковых? Не секрет, что наиболее перспективные выпускники стараются получить лимиты на обучение в ведущих российских вузах или другим способом уехать учиться в Россию. Университетский центр – это всегда центр инноваций, центр притяжения всего региона. Имеются ли такие планы, тем более, что новое здание почти готово?

– На сегодняшний день в университете развито физико-математическое направление. К нам приехал и работает проректором доктор математических наук Тедеев, который довольно активно взялся за то, чтобы эта сфера науки получила определенный импульс, и это удается. Поставлена задача, чтобы на этом направлении не ждали выпускников, а уже в школе сопровождали ребят, которые проявляют склонность к математике, физике, химии и другим серьезным предметам. Эта работа ведется, и у нас в любом случае будет продвижение в этом плане.

Что касается ребят, которые уезжают из республики – это, конечно, больной вопрос. К большому сожалению, пока нет государственного планирования. На сегодняшний день поставлена задача, чтобы министерства проработали вопрос о тех специальностях, которые действительно нужны Южной Осетии. Сегодня у нас очень много юристов, финансистов, экономистов, стоматологов. Когда они приезжают после учебы в РФ, то – на самом деле справедливо – говорят: вы нас послали по линии этой учиться, мы отучились, приехали, вот наши дипломы, дайте нам работу. А сколько юристов нам необходимо? Нужно ли нам 100-150 юристов в год? Мы должны видеть, где они востребованы, в каких министерствах и ведомствах. Этого, к сожалению, нет. Получается, что наши ребята приезжают со знаниями, а пристроить их некуда.

Поэтому государство должно четко определить, какие ему необходимы кадры, в каких направлениях, и уже именно по этим специальностям запрашивать квоты у Российской Федерации. Если дети хотят учиться по другим направлениям, тогда это уже не государство должно делать, а человек сам должен поехать, сам сдать и сам учиться. К сожалению, этого нет, и молодежь возмущается: вот они приехали, экономисты, таможенники, еще кто-то, и государство виновато, что мы не можем их обеспечить. И это правильно, да, государство виновато. Я, будучи Министром по чрезвычайным ситуациям, это для себя прекрасно понимал и делал план по необходимым специалистам на пять ближайших лет. Я более чем уверен, что такое планирование на уровне государства необходимо, чтобы у детей была уверенность в завтрашнем дне. Думаю, что нам к этому в любом случае надо прийти.

Нам надо дать возможность нашим детям здесь, на месте, или во Владикавказе (но считаю, что лучше все-таки здесь) сдавать ЕГЭ, как гражданам РФ, чтобы они могли подать свои документы в те учебные заведения, куда они хотят. То есть перейти от системы лимитов к обычной схеме поступления в российские вузы. Я прекрасно понимаю, что в нашу сторону будут лететь камни, но так больше уже просто невозможно. Мы подводим и детей, и в целом республику. Это направление серьезное, важное и очень, скажем так, болезненное. Надо объяснять ситуацию – населению, родителям. Причем иногда приходится делать это буквально на пальцах.

– Вы упомянули таможенников, и это хороший повод перейти к внешнеполитическим вопросам. В последнее время вновь заговорили об открытии дороги, связывающей Россию и Армению через Грузию и Южную Осетию. В июне Северную Осетию посетил посол Швейцарии в РФ Ив Россье (именно это государство представляет интересы Грузии в России в условиях отсутствия между ними дипломатических отношений), что вряд ли является случайностью. У проекта восстановления движения по ТрансКАМу немало подводных камней. Разблокирование региона – это, безусловно, замечательно, но возможно ли? В каком состоянии сейчас эта проблема?

– Это вполне возможно и, можно сказать, необходимо. Необходимо в большей степени даже не для Южной Осетии – необходимо это в первую очередь для закавказских республик, а также Турции и Ирана. Конечно, и для Южной Осетии тоже, без сомнения – понятно, что если дорога откроется, то и поступления в бюджет, соответственно, увеличатся, и работа у людей будет. В любом случае, дорога есть дорога.

В принципе, пока предметных разговоров на эту тему нет. Я обозначил, что в любом случае Южная Осетия будет в этом участвовать. К сожалению, Грузия смотрит на это по-другому, но для нас не очень важно, как Грузия на это смотрит. Южная Осетия будет участвовать в проекте как субъект международного права, как республика, как сторона, как государство. Фактор Южной Осетии, наверное, и не дает принять решение грузинским политикам. Но, если исходить из реальности и понимать, что происходит вокруг, жить не прошлым, а завтрашним днем, то, я думаю, Грузия может и в принципе должна на это пойти. Если они будут думать не только о себе, но и о других народах, которые напрямую зависят от этой дороги, то, наверное, политическое решение все-таки будет ими принято.

Разговоров же о том, что где-то здесь должны стоять представители швейцарских или иных европейских контролирующих структур, нет и не может быть априори. Это границы Республики Южная Осетия. Требуется мониторить, как это принято в международных отношениях, – пусть приезжают.

– То есть все это пока достаточно долгоиграющие планы? Речь о том, что, условно, дорогу откроют завтра, послезавтра или в конце года – пока неизвестно?

– Для Армении, Ирана, Турции, Азербайджана, конечно, будет великолепно, если дорога откроется завтра или даже сегодня. Но проблема будет «долгоиграющей» именно из-за позиции Грузии. Но я думаю, что грузины тоже понимают, что в любом случае ТрансКАМ гораздо безопаснее. Он практически никогда не бывает перекрыт, в отличие от Военно-Грузинской дороги, которая иногда месяцами бывает закрыта, что затрудняет провоз товаров и грузов, которые направляются в саму Грузию. Я в любом случае надеюсь, что здравый смысл возобладает и они все-таки примут решение и откроют эту дорогу.

– Некоторое время назад иранский Посол приезжал во Владикавказ; языковые, исторические и иные связи между осетинами и иранцами всем известны. Проявляет ли какую-то активность на югоосетинском и вообще осетинском направлении Иран – и в плане дороги, и в плане инвестиций или, может быть, каких-то других совместных проектов? Или все пока остается науровне благих пожеланий?

– Пока нет. В большей степени это происходит на уровне частных переговоров между представителями бизнеса Южной Осетии и Ирана. Каких-то конкретных шагов – есть проект, давайте его проработаем – этого нет. Хотя многие наши деятели и в социальных сетях, да и на встречах со мной, говорят: у нас есть проект. Когда им говоришь: покажите, где проект, какой проект? «Мы придем, мы покажем». Нас, как государство, это не устраивает.

– От Ирана – к Ираку. 25 сентября должен пройти референдум в Иракском Курдистане. Очевидно, что большинство проголосует за независимость Курдистана. Нагорный Карабах также уже много лет добивается международного признания. Тема непризнанных республик не сходит с повестки дня. Какой Вы видите дальнейшую судьбу непризнанных – пока – соседей по региону? Реалистично ли признание Карабаха и Приднестровья?

– Есть международное право, где четко прописано, что каждая нация имеет право на самоопределение. Что касается Курдистана, то, убирая определенные шероховатости (террористические организации и тому подобное) и говоря только о курдах как о нации, конечно, по моему глубокому убеждению, у них должно быть свое государство. Там миллионы людей, которые не могут определиться, где они находятся и в каком государстве живут.

Что касается Нагорного Карабаха, то у него есть будущее – оно уже есть. Нагорный Карабах – состоявшееся государство, с которым у Южной Осетии теплые, дружественные отношения. Между нами заключено очень много соглашений и о взаимодействии, и о дружбе. Для нас Нагорный Карабах является партнером независимо от того, признает ли его Армения или другие государства – это ни в коем случае не сказывается на наших взаимоотношениях. Мы друг друга поддерживаем. Мы имеем тесные, хорошие отношения и будем их наращивать. Для Южной Осетии Нагорный Карабах – это государство, которое живет и развивается.

Это касается, конечно, и Приднестровья, с которым тоже есть соглашение. Это касается и ДНР. Для нас ДНР является государством, где есть власть и все атрибуты государственной власти, где народ действительно стремится к развитию. И ДНР, и ЛНР для Южной Осетии – субъекты международного права. Кто-то считает, что это не так, кто-то их признает, кто-то не признает – это абсолютно не должно сказываться на наших отношениях: дружественных и теплых. У нас с ДНР подписано межгосударственное соглашение. Такое же соглашение будет подписано с ЛНР. Мы их будем развивать. Про Абхазию я уже не говорю. Как говорится, Южная Осетия и Абхазия – братья-близнецы, которые шли рука об руку всю свою жизнь.

– И последнее. Как Вы оцениваете роль России в современном мире?

– Южная Осетия – государство, где Российская Федерация впервые твердо обозначила свое отношение к той агрессии, которую ведут по всему миру США и их сателлиты, одним из которых является и Европа. Южная Осетия стала первым местом, где Россия четко определила свои внешнеполитические приоритеты.

Президент Путин играет в мире главенствующую роль. Думаю, если бы он участвовал в американских выборах, то выиграл бы их. Президент одной из европейских стран, с которым я встречался, сказал, что, если бы такие выборы прошли в его стране, он сам бы голосовал за Путина.

Россия олицетворяет сеяние добра. США же не сеют ничего, кроме войны и хаоса. В 2008 году Россия пришла в Южную Осетию, защитила, спасла наш народ и сейчас способствует его мирному развитию. То же самое – в Абхазии. То же самое – в Сирии, где оказывается обширная гуманитарная помощь, проводятся миротворческие операции. Россия – позитив, который сеется везде, чего не скажешь об Америке, разрушительные действия которой мы наблюдаем по всему миру, и в частности в той же Сирии, где она поддерживает так называемую «умеренную оппозицию», а на самом деле – «умеренных» террористов, которых по определению не бывает.

На России лежит огромная ответственность в урегулировании многочисленных кризисов, которые не могут быть и не будут разрешены без России. С усилением России уходит в прошлое гегемония однополярного мира. Россия делала и делает все, чтобы в мире был порядок, и этого не может не видеть мировое сообщество.

Беседу вела Яна Амелина